имени Ярослава Смелякова
г.Дзержинский Московской области
Главная страница
Новости
История
Современность
Руководитель
Зам. руководителя
Члены ЛИТО
Юные авторы
Авторы прошлого
Гостиная
Вечера
Конкурсы
Лекции
Публикации
Инициативы
Контакты
Татьяна Уварова
Стихи
Ангел Хранитель
Мой Ангел Хранитель –
Певучая птица.
О, как среди ночи
Легко нам летится!
Душа веселится,
Светло нам поётся.
И Божие слово,
Как миро, нам льётся.
Мой Ангел Хранитель
Не спит, не скучает.
И днём меня песней
Своей привечает.
Мой Ангел Хранитель
Ни ночью, ни днём
Играть не даёт мне
С опасным огнём.
Мой Ангел Хранитель,
Мне посланный Богом,
Со мною кочует
По дальним дорогам.
Хранить неусыпно
Он будет меня
До трубного гласа,
До Судного дня.
Молитва
Власть без границ
И мудрость без предела
Твои, Господь,
Во благо для меня.
Паду я ниц,
Грешна душой и телом.
Покаюсь робко
На исходе дня.
Прости меня,
Не отвергай меня.
По пастбищам земным
И по небесным кущам
Паси свою заблудшую овцу.
Всемогущий,
Бреду смиренно
К твоему крыльцу.
Моя молитва –
Лучшая броня.
Спаси меня,
Не отвергай меня.
* * *
Если есть у тебя
для житья закуток
В наше подлое время
и хлеба кусок,
Если ты никому
не слуга, не хозяин –
Счастлив ты
и воистину духом высок.
* * *
Дремлет светотень
На холсте пруда.
В этот ясный день
Не придёт беда.
Светоносный шар,
Лучезарный снег.
Ныне Божий дар
Разделён на всех.
Сброшу с лика тень,
Осенясь крестом.
В этот светлый день
Только радость в дом.
Парижская тетрадь
1
В гостинице «Аполло Опера»
Калачиком свернувшись до утра,
Гадаю в дрёме, сплю или не сплю.
Меня забыли те, кого люблю.
В гостинице «Аполло Опера»
Мой номер мал, как мышкина нора.
Окно во двор - колодец тишины.
Здесь иммигрантской не слыхать войны.
В гостиницу «Аполло Опера»
Не долетит с окраины зола,
Где жгут машины, школы, детсады
Потомки африканской бедноты.
В гостинице «Аполло Опера»
В Россию вдруг из Франции дыра
Приснилась мне, и я в неё кричу:
- Любимые, я скоро прилечу!
Но мне в ответ – глухая тишина:
Усни в Париже. Ты нам не нужна.
2
Люксембургского сада ноябрьская тишь.
Здесь мне старые тайны поведал Париж.
Модильяни с Ахматовой в этом саду
Целовались, как птицы, у всех на виду.
Пётр Первый и Рубенс в погожие дни
Отдыхали под сенью деревьев в тени.
И куда все уходят? Не говорят.
Только поздние астры прощально горят.
Королевы глядят с постаментов с тоской.
Им поправить бы волосы тёплой рукой
И к фонтану сбежать, где в трагический миг
Полифем Галатею с любимым настиг.
У бассейна бисквитом кормя голубей,
И откуда пришёл и куда ты уйдёшь,
Как идёт по воде чуть заметная дрожь?
Просияет рубин в королевском венце –
Это Медичи тень в Люксембургском дворце.
Проплывая вдоль окон в закатном огне,
Беломраморный профиль привиделся мне.
И куда все уходят? Не говорят.
Только поздние астры прощально горят.
3
На площади Звезды,
На Триумфальной арке
Судьбы своей бразды
Держу в ладонях жарких.
Двенадцать авеню
Лучатся, как из сердца.
Я кровь по ним гоню –
И никуда не деться.
Душа моя кричит
На весь Париж от боли.
Триумф тоски в ночи
И одинокой доли.
А город подо мной,
Как море в блеске пены.
Наполеон больной
На острове Елены
Был так же одинок,
Затравлен, продан, предан.
Печален твой итог,
Матерый пёс победы!
Дразнящий мир внизу
Сияет сказкой яркой.
Дарю ему слезу
С величественной арки.
Пой стихи, играй на тамбурине
Королю из рода Валуа.
В замке Амбуаз гостишь в Турене.
Здесь течёт Луара, не Москва.
Тело женское в мужском костюме
Стянуто и пламенем горит.
В розово-жасминовом парфюме
Сердце, словно ласточка, парит.
Виночерпия вино искрится
В кубке, как рубин на серебре.
Можно здесь навеки поселиться,
Песни петь, как птица на заре.
Не мани в свои златые сети,
Незабвенный, чудный Амбуаз!
Непутёвые России дети,
5
Ставлю свечи я в церквях Парижа
Божьей Матери, Отцу и Сыну
И Святому Духу. Кто мне ближе
Будет в эту грустную годину?
Старость одиночеством печальна,
И тепло к нам близких остывает.
Но душа – ребенок изначально –
Все обиды быстро забывает.
Православная, в церквях Парижа,
Я чужой себя не ощущаю.
И мои молитвы здесь услышат
Те, кто помогают и прощают.
Не чувствует почвы душа под собой:
То – Вира! То – Майна!
Во всём, что зовётся моею судьбой,
Какая-то тайна.
А годы, как воды, уходят в песок.
На сердце тревожно.
И тайну - хотя бы на волосок –
Понять невозможно.
Встреча
Как из бездны ты восстал. Привет!
Мы с тобой сто лет не говорили.
Вспоминаю пасмурный рассвет.
Я тогда решала: или… или…
Или жизнь с тобою продолжать
В паутине лжи и вечном страхе,
Быть твоей рабыней и дрожать
Шеей белою на черной плахе.
Иль пуститься тайно наутёк,
Как лиса от бешеного волка.
Мрак сокрыл, и Божий свет сберёг.
Ты меня искал, но мало толка.
…Погасило время навсегда
Страсть твою и жажду скорой мести.
О твоей вновь выбранной невесте.
Бедная, взяла мой тяжкий крест
И любила до самозабвенья.
Из далёких потаённых мест
В помощь ей неслись мои моленья.
…Столько стылых зим и жарких лет!
И друг другу нам сказать приятно:
Как велик и чуден Божий свет!
Как Любовь Господня необъятна!
Алой малины ягоды спелые.
Томной акации запахи белые
И звездопад в бирюзовом краю –
Всё мне в награду за кротость мою.
Что не копила, не наряжалась,
Вслед кочевать за тобою решалась –
И, как в награду, чтоб плечи не стыли,
Ты распластал надо мной свои крылья.
* * *
У суеты урвать волшебных полчаса.
С собачкой чи-хуа спуститься вглубь оврага.
Вокруг царит зимы морозная краса.
Январь тасует сны, творит искусней мага.
С горы густой лесок берёзовых свечей
Бросает на снега сиреневые тени.
Пылающий костёр средь яра – он ничей.
Швырнём-ка мы в него весь ворох невезений!
Так грей же, Дэзи, нос и лапки у костра.
И мне пора погреть озябшие ладони.
Но время истекло, и нам назад пора.
Давай замрём на миг, как бабочки на склоне.
Два пёстрых мотылька под снежною пыльцой.
В зрачках застыл пейзаж открытого пространства,
Свернулось за спиной змеёй в гипнозе транса.
Ещё мгновенье взглядом ловим птиц.
Вот ворон молодой у проруби озёрной
Отбросы рыбака шерстит, склонившись ниц, -
Голодный царь зимы свершает пир позорный.
О, бедность наша, ты лишь, ты всему виной!
Голодный страх и нас, как в рабство кармы, гонит.
А город, как скала, закроет путь иной
И праздности порыв по-барски урезонит.
Взойдём, мой друг, и мы на прежние круги.
Ждёт скучный сон тебя в любимом кресле старом.
За хлеб насущный мне в тяжёлые плуги
Впрягаться вновь пора своей душой усталой.
Осеннее
Мой тайный любовник Сентябрь,
Веснушчатый, голубоглазый,
Доводит в стихах до экстаза.
Но пыл остужает Октябрь,
Лысеющий рыжий философ.
На сотню мудреных вопросов
Отвечу ему невпопад.
И вот уж Ноябрь-снегопад,
Седеющий рано профессор,
Собрал мне текущую прессу:
Читай, пей малиновый чай
И первые вьюги встречай.
Красавица Осень, прощай!
Твои короли козырные
Мне дали свои позывные
В далёкий заоблачный край.
Грустящая Осень, прости
За леность мою и остуду.
В душе у меня ты в чести
До будущей встречи. Я буду.
* * *
Тропинки окрестных холмов.
Зима белоснежною кошкой
Свернулась на крышах домов,
Хвостом серебристо-пушистым
Укрыла сиротство двора.
И ангелом девственно чистым
Глядишь ты в окошко с утра.
* * *
…А годы – как бильярдные шары.
И виртуозно в лузу попаданье.
Не надо лгать, что стали мы мудры
И нам открылись тайны мирозданья.
Прости, Господь! Сердца полны тоски
И страха, и любви, и сожаленья.
В какие царства душу не влеки,
Желает тело вечного цветенья.
А жизнь - как вспышка спички в чёрной мгле.
Прости, Господь, нам леность и беспечность.
Ты всё нам дал для счастья на земле,
Но губит нас земная быстротечность.
* * *
Иду уже дорогою обратной,
Но так и не доделаны дела.
И ближний всё по-прежнему мне брат, но
Восторженность любовная прошла.
А ярмарка ликует за спиною:
И музыка, и клоуны, и торг.
Всё тише, глуше, будто за стеною
Остался вожделенный сладкий торт.
Погашен лес из именинных свечек.
И месяц режет сумрак на куски.
Медлительных немолодых овечек
Не любят волки, полные тоски.
Не густо в сумке крупных ассигнаций,
Хоть славой медной бредит кошелёк.
Чего я жду?! Людьми забыт Гораций,
Который горы мудрости изрёк!
Угреша
Прибежище последнее.
Край города, мой дом –
Моя удача, след её,
Отысканный с трудом.
Открытое пространство,
Синей в проём окна,
Дари мне постоянство
Небесного вина.
Помиловал Всевышний:
Былых задворков нет.
Сараев низких крыши,
Гнилых заборов бред,
Чужих окон бойницы,
Железо гаражей
Теперь лишь могут сниться
Измученной душе.
Ай, вечно видеть мне бы
Зелёно-синий пруд,
Лазоревое небо
И леса изумруд.
И бывшего карьера
Позолочённый склон,
Где поросли премьера
И клевера поклон,
И краснокожесть глины,
И белизна песка.
Здесь не найдёт причины
Привычная тоска.
А холм зеленоглавый
Зовёт подняться ввысь,
Как ангелов застава –
Взойди и помолись:
Гармония природы:
И высь, и ширь, и даль.
Не торопитесь, годы,
Не жмите на педаль!
Сжимается время в пружину,
Мелькает жизнь кадром кино.
Но страшно представить картину,
Когда разожмётся оно.
8 МАРТА
О, наконец-то, март, угодник женский,
Нас заключает в нежные объятья.
И Штраус затевает вальс свой Венский,
И новое в шкафу томится платье.
Цветов парад благоухает тонко
Счастливой влагой слез, непостоянством.
И сердце ждет с наивностью ребенка
Весенних бурь, шампанского и танцев.
Признаний рыцарских прекрасной даме,
И исполненья давнишних традиций –
Дарить подарки дочери и маме,
Жене желанной и её сестрице.
Для них везут пушистые мимозы
Торговцы с юга – полные вагоны.
Охапками в оранжерее розы
Срезает цветовод неугомонный.
Духи французские в коробочках изящных
И перстни с бирюзой и хризопразом –
Раскупят всё до мелочей пустячных,
Сулит купцам удачу женский праздник.
Но твой подарок мне всего дороже,
Букет подснежников ждала в надежде,
Что холод ссор с последнею порошей
Уйдет навек, и будет всё, как прежде.
Нежнее поцелуя губ коснется
Фиалочка головкою лиловой.
В душе твоей опять любовь проснется,
И я услышу ласковое слово.
* * *
Божественен запах айвы,
но плод твёрдо кислый и терпкий.
Такой же, мой милый, и вы.
Признайтесь, никто вас не терпит.
К вам женщины мчатся толпой,
Надкусят и прочь подаются.
Вы мне интересны такой,
Как фрукт на серебряном блюдце.
БЕСОГОН
Баба Маня у разбитого корыта
В старом доме на краю села.
На иконе – бесогон Никита,
Наш святой, искоренитель зла:
Да как ловко бесогон Никита
Беса чёрного согнул в дугу!
Скуксился нечистый: морда бита
И вот-вот под зад швырнут в пургу.
А в полях, как волки, воют ветры.
Баба Маня никого не ждёт.
И поют дрова в печурке ветхой.
Только думка бабе сердце жжёт:
- Может, я не мать, а стара дура,
Коль не тянет детушек сюда…
Пустосмешка вместе с балагуром
В городе пропали навсегда.
Ни письма, ни весточки приветной!
- Колобродят, пьют, - шипит молва.
Но своей любовью безответной
Баба Маня до сих пор жива.
Молится перед иконой пылко,
Аж до пола головой поклон:
- Приведи мне деток на побывку
Хоть на день, Никита-бесогон.
* * *
В платье зеленом из дома я вышла.
Долгие годы по стёжке бреду.
Встретить мечтала я белую вишню –
Светлую радость в весеннем саду.
Стали казаться мне темными звезды.
Стала в реке ледяною вода.
Может, не поздно, вернуться не поздно,
Но не вернулся никто никогда.
Новый мой дом - и тепло, и надёжа.
В нём я хочу быть счастливою вновь.
Нежною лаской мне сердце тревожа,
Пусть в нем живет молодая любовь.
Может быть, многое в жизни не вышло.
Я всё надеюсь и всё ещё жду.
Пусть мне приснится белая вишня –
Светлая радость в весеннем саду.
* * *
Вам, меня безответно любившие, -
Благодарное слово моё,
Не вкусившие тела, не «бывшие»,
Истрепавшие душу в тряпьё.
Вы, застенчиво робко безмолвные,
Не бегущие наперерез.
Взгляд мой – мимо летящие молнии –
На того, кто прекрасен, как бес.
Вы прощали меня, поглупевшую
От любви, что отравит враньём.
Я жива. А её, как умершую,
Положили на ложе моё.
Ради слов моих, мало что значащих,
И улыбки – лишь знаку добра,
С восхищенья судьбу мою начали
С моим именем из серебра.
Навсегда в вашей памяти юная
И чиста, как не выпавший снег,
Вашей страстью, как лодка подлунная,
В море жизни взяла я разбег.
ВЕТОЧКИ ВЕРБЫ
С каждой весною, всё крепче любя,
Даришь мне веточки вербы.
Я благодарна судьбе за тебя,
Сильный, надёжный и верный.
Нежны соцветья, как птенчиков пух,
Глажу губами комочки.
Так вот рождались для юношей двух
Наши красивые дочки.
Верю, Господь не оставит одних
Дочек без веточек вербы.
Пусть будет суженый каждой из них –
Смелый, надёжный и верный
* * *
Ходит по кругу февральская вьюга
В утреннем сне площадей.
Мы никогда не узнаем друг друга
В пёстром потоке людей.
Время нещадное нас изменило.
Серые лик и душа.
Я позабыла всё то, что любила.
Ты же всё пропил греша
Вьюга уймется, весна заарканит
Диких зеленых коней.
И под копытами звонкими канет
Серость проигранных дней.
Но отразиться весна не сумеет
В наших потухших очах.
И пробудиться душа не посмеет
В чувственных сладких лучах.
Будет как ныне незримая вьюга
Жизнь нашу сковывать сном.
Мы и поймём и узнаем друг друга.
Разве что в мире ином.
ВСТРЕЧАЯ ОСЕНЬ
Мне не с кем говорить давно
об Уитмене.
А ты с другими пьешь вино.
Со мной надменен.
И ты во всем винишь меня,
коришь в гордыне.
Клянёшься: вместе нам - ни дня!
Одна отныне…
Я с одиночеством сошлась
счастливой парой.
Обиды свечечка сожглась
почти задаром.
Забылись напрочь - гроз и слез
твои уроки.
И, словно листики с берез,
слетают строки.
И жаждет старая вина,
встречая осень,
До дна испить бокал вина,
ударить оземь!
* * *
Где мои годы? Мне снова шестнадцать!
Или ты, зеркало, врёшь?
Кто там богиней посмел отражаться,
Сдерживать юную дрожь?
Чья это Муза влетела в оконце,
Шалая, как сорванец?
За день такая испишет до донца
Ручку - и делу конец.
Носиком римским уткнётся в подушку
Плакать о чем-то пустом.
Будет гулить, как дитя с погремушкой.
Сладко мурлыкать котом.
Звонко в серванте прозванивать рюмки,
В трубы на кухне дудеть.
Станет внушать мне греховные думки,
Песни любовные петь.
И не хочу я противиться чуду,
Радужный сон прерывать.
Вновь мне шестнадцать, зачем же я буду
Музу свою предавать!
ГЕОМЕТРИЯ ЖИЗНИ
Вся эта жизнь, что внутри нас кипит и окрест –
Круг, треугольник, квадрат, пирамида и крест.
Все, что мы любим душою в себе и вокруг –
Крест, пирамида, квадрат, треугольник и круг.
Формулы жизни просты, как восторг и обида :
Круг и квадрат, треугольник и крест, пирамида.
Каждый спешит, то до адских, до райских ли врат -
Круг, пирамида и крест, треугольник, квадрат.
Муж и жена, и любовница или любовник –
Круг и квадрат, пирамида и крест, треугольник.
Взвесить грехи наши гирьки поставит Фемида –
Круг и квадрат, треугольник и крест, пирамида.
Люди, люблю вас, мне каждый - сестра или брат –
Круг, пирамида и крест, треугольник, квадрат.
Все, что мы делаем, каждое слово и жест –
Круг, треугольник, квадрат, пирамида и крест.
ДВЕ ПРАВДЫ
Двести винтовок и ружей.
Шестьсот револьверов.
Красная Пресня. Декабрьская стужа.
Бунт революционеров.
Солнцем кровавым над баррикадой
Заря разливалась.
Встали две бабы, каждая баба
Правдой назвалась.
Точно страницы, годы столетья
Перелистнулись.
Горькая правда со сладкою правдой
Снова схлестнулись.
Сладкая правда, лярва со стажем,
Где ты ходила?
Чем притворяться, может, расскажешь,
С кем ты блудила?
Баксы в корсете, всюду брильянты.
Сквозь завитушки
Модной причёски комедиантки
Видятся пушки.
Горькая правда брошена мужем.
Вся некрасива.
Ты вне закона. Что тебе нужно?
Где твоя ксива?
Бродит по Пресне с красною рожей,
Пьяно бомжует.
Вспыхнет кровавой огненной розой.
Ждите, буржуи!
* * *
Денёчки досчитаны.
И машет мне лето
Платком малахитовым
Кустов бересклета.
В кармане билеты.
И шаг до вагона.
Куплю сигареты
В киоске перрона.
Не видно по-прежнему
Вдали силуэта.
Прощай, моё нежное,
Мятежное лето.
И хмель, и осока.
Тростник и крапива.
Летала высоко.
Глядела счастливо.
Как верится трудно,
Что всё уже спето.
Усну непробудно.
Прощай, моё лето!
ЗОЛОТО
Золото любит себя.
Золото всех презирает.
Солнечным светом играет,
Ни по кому не скорбя.
Кто его в руки возьмёт,
Нет до того ему дела,
Вор, иль убийца, иль жмот,
Или продажная дева.
Только в руках золотых
Тонких душой ювелиров
Нежный у золота вздых,
Словно у ангелов Мира.
ИДУ НА ТЫ
Мой год собаки.
Твой год кота.
Верно, я жажду драки.
Завтра иду на Ты.
Сыты мои собаки.
Целы твои коты.
Груди мои объяты
Панцирем золотым.
Руки и ноги в латах.
Завтра иду на Ты.
Мелки мои собаки.
Крупны твои коты.
Но, презирая страхи,
Завтра иду на Ты.
Будут в пылу атаки
Лаять до хрипоты
И победят собаки.
И побегут коты.
Будешь стонать во мраке
Под силой моей пяты.
Знай, что сильней собаки.
Знай, что слабей коты.
* * *
Как ты теперь от меня далеко,
Мамочка, милая!
Мне на могилу твою нелегко
Ехать, унылую.
Крымская степь поглотила твой прах -
Не подавилась.
Ты, одинокая, в диких цветах
Уединилась.
Травы засохнут, увянут цветы –
Некому вынуть.
Лик твой впечатан в мрамор плиты –
Некому вымыть.
КОЛЫБЕЛЬНАЯ ДЛЯ ДОЧЕК
Илоне и Инне
Ночь еле слышно бьет в бубен луны.
Звезды звенят, как стеклярус на платье.
С музыкой этой небесные сны
К нам подплывают, раскрывши объятья.
Был суетливый и взбалмошный день,
Но за него ожидает награда.
Сон вас окутает, словно сирень
Белой махровою кипенью сада.
Неугомонные дочки, пора
Веки сомкнуть, подвернув одеялки.
Завтра начнется другая игра -
Счастье спрядут вам небесные прялки.
Спите, красавицы. Рыцари ждут
Вашей руки. Свадьбой кончатся сказки.
Праздник любви и семейный уют -
Всё вам за ваши зелёные глазки.
КРИК БАБОЧКИ
Залетела бабочка ко мне
Ночью лунною незваной гостьей.
Охристый рисунок на спине:
Череп, и под ним скрестились кости.
Десять лет живу я на югах.
Крым – Кавказ. И всякое видала,
Но меня сковал животный страх.
Словно человек, она кричала.
Я искала в памяти слова,
Что об этой бабочке читала…
Бражник «Мёртвая голова»
Криком мою душу содрогала.
Точно человека кто убил,
А его семья о том не знала.
И Господь ту душу воплотил
В бабочку, которая кричала.
* * *
Крупинки сахара и соли
в углу клеёнки.
И крылышко сухое моли
в пустой солонке.
И на листке конец примятый
последней строчки.
Дымишь ты сигаретой мятной
в ночной сорочке…
Я на себя со стороны
гляжу предвзято.
И все изъяны мне видны,
как в тёще зятю.
Как на ладони все грехи,
несовершенства.
Один лишь свет - мои стихи,
моё блаженство.
МНЕ ВЕСЕЛО…
1
Мне весело.
Я женщина московская.
От Пушкина пройду
До Маяковского.
Воздушный поцелуй
Кладя на пальчики,
Я дуну вверх:
- Ловите, мои мальчики !
2
Мне весело.
Я женщина красивая,
С московскою пропискою
И ксивою.
Летаю по Москве
Привольной птицею
И не боюсь бандитов
И милиции!
МОЛИТВА СТРАННИКОВ
Звезды раскрыли небес фолиант.
Стынет боярышник, и не помочь.
Льдинка на веточке, как бриллиант,
Лунной улыбкой играет всю ночь.
Как хорошо, что Ты помнишь о нас,
Странниках вечных, Всевышний Отец.
Танец снежинок лишь праздник для глаз.
Теплый ночлег нам, как праздник сердец.
Вот потому мы поем у огня,
Делим по кругу бесценный твой хлеб
И не боимся грядущего дня.
Верою в Истину каждый окреп.
Искры бездумно летят по Руси.
Так вот и мы продолжаем свой путь.
Отче наш, злобу в сердцах погаси
И научить нас любви не забудь.
* * *
Море холодом встретило осень.
У курортников вздыбились нервы.
Стылый ветер бил листьями оземь,
Как картежник козырною червой.
Евпатория бархат сезона
Подарила заезжей певице.
И она, новым платьем фасоня,
Выступает на сценах столицы.
А в приморье пустынно и тихо
В ресторанах, в курзале, на пляже.
За билетом на поезд франтиха
Мчится ланью, а мне, прямо скажем,
Праздник сердцу и взору услада –
Одинокие волны седые,
Когда думать и спорить не надо
В сигаретном отчаянном дыме.
Когда Муза любви и печали
Неожиданно в гости заходит,
И душа запоет, как в начале,
Золотым соловьем на восходе.
* * *
Надели звезды шапки-невидимки,
И стало в небе пусто и темно.
Как девушка в шифоновой косынке,
Глядит луна на нас, ей всё равно,
Что мы с тобой случайно разминулись:
Я у метро, где выход. Ты – где вход.
И все вокруг нас будто бы свихнулись,
И тонет жизни общий пароход.
Одни поют, другие громко плачут.
А свет стекает в черную дыру.
И, если для тебя я что-то значу,
Найди меня, иначе я умру.
* * *
О, женщины, родившие драконов,
Так лейте ж ныне горькую слезу!
Космических не ведая законов,
Вы зачинали в пост или в грозу.
И от каких мужчин, грехом клейменных?
От падших ангелов с глазами хищных птиц
Вы впитывали семя исступленно,
Крича от страсти голосом ослиц.
Теперь вы и смиренны и безгрешны.
Замолены грехи давным-давно.
Но нет покоя, души безутешны:
Дало плоды отравное зерно.
* * *
У меня в мечтах ты жил.
Молчаливый и влюбленный.
Город нас с тобой кружил
В карусели дней зеленых.
У меня в мечтах ты пел.
Враждовал твой голос с ветром.
И тончайший пух летел
С тополиных пряных веток.
У меня в мечтах слова
Песни той неповторимы.
Отшептали дерева:
- Мой любимый, мой любимый!
* * *
Памяти Анатолия Болдырева,
курсанта Владивостокской
мореходки
В мире ином все не так,
Все с головы до пят.
Красные бабочки на черных цветах
Сном непробудным спят.
Ты, живой, идешь по волнам,
Словно бы божество.
Но почему-то не весело нам,
Не радостно от того.
От нас ты ушёл далеко вперёд
Лёгок, как снег, твой шаг.
В глазах у тебя синий-синий лёд,
Гюйс голубой на плечах.
Чист, как лотос при свете звезд,
Смел и силен, как тигр.
Сколько девичьих унес ты слез,
Бренный покинув мир.
Были друзьями, и вот финал:
С тобой нам не петь, не пить.
Пусть черное сердце сожжёт вина
Тому, кто посмел убить.
Мы не сумели его достать.
Может, еще живой.
А, может, мертвую книгу листать
Ушел под собачий вой.
Так что, прощай, о нас не грусти.
В мире твоем все не так.
Лучше задержимся мы в пути,
Чем спать на черных цветах.
* * *
Праздник жизни от нас не зависит.
Веют ветры и рощи поют.
Заоконный пейзаж живописен
И соседи шампанское пьют.
Ананасы к шампанскому с рынка.
И нарезан лимон к коньяку.
Белозубо смеётся блондинка.
Всё прельщает на кратком веку.
…Старость ведьмой из ада нагрянет –
Сердце вздрогнет, заколет в боку.
И блондинка уйдёт и не взглянет:
Женщин бурные страсти влекут.
Над тобой меч дамоклов нависнет.
Доживёшь ты в напрасной мольбе.
Праздник жизни от нас не зависит.
Праздник жизни, он сам по себе.
ПРЕДУТРЕННЕЕ
Мартовской ночью в цепях ледяных
Город по-прежнему в зимней тревоге.
Сон мой тягуч без объятий твоих
Как у медведицы в теплой берлоге.
Где-то забылась бродяжка-весна,
Лишку хлебнула на южных широтах.
Мне нелегко отойти ото сна
К снежным морокам и зимним заботам.
Междугородную связь прокляну –
Ты телефонным звонком меня будишь.
В синий конверт запечатай весну,
Вышли по почте, коль ты меня любишь.
* * *
Проснешься, помолишься Богу
И радостью мир обоймёшь.
Забудешь былую тревогу.
Души предвечернюю дрожь.
Захочешь быть светлым, как ангел,
Стоящий за правым плечом,
Кружить под весеннее танго
На травке весёлым грачом.
Живым воплощением счастья
Под утренним солнцем сиять.
Играя, надеть на запястье
Воды изумрудную гладь.
За праздник ликующей жизни,
За милость родиться и жить
Во славу небесной отчизны
Всевышнему вирши сложить.
* * *
Радугой любовь моя сияет,
Словно в сказке аленький цветок.
Зависть пастью чёрною зияет
И срывает лучший лепесток.
Я скажу завистливым красоткам:
- Ой, подруги - первые враги,
В городских проулках и высотках
Своевольны милого шаги.
И в окно мне – шелест, будто шёпот:
- Пьянствует, гуляет, предаёт.
А любовь ещё струится шёлком,
Соловьём над розами поёт.
Милый жарко припадёт к коленям,
Взгляд подымет, как на образа -
И несёт в поток любовной лени
Нас двоих счастливая слеза.
* * *
Пусть жизнь не стоила гроша
И к смерти привела.
Но у меня была душа,
Моя душа была.
Кто жил на свете без гроша,
Кто нажил полный дом.
Моё сокровище – душа,
Поющая при том.
Я шла по жизни, не спеша.
И не простым был путь.
Но у меня была душа,
Незлобная ничуть.
Для многих сажа хороша -
Талант чужой губить,
А у меня была душа,
Способная любить.
Пусть кто-то с ловкостью ужа
Сквозь щель пролез в успех.
А у меня была душа,
Открытая для всех.
Услышу, в чем моя вина
Под звуки Судных труб.
Но пусть души моей волна
Коснется ваших губ.
СЕРГЕЙ ЕСЕНИН
Синий огонь в предрассветной ночи
В сердце горит, не сгорая.
Нежное слово скажи, не молчи
Из безмятежного рая.
Не отцвело твоё сердце цветком,
С черной землёй не смешалось.
Ветер пушистым рязанским платком
Пусть обернёт мою жалость.
Молча у озера я посижу,
Там, где камыш и осока.
Душу к душе обращу и спрошу,
Как же ушел ты до срока?
И ликовала болотная тля.
Мать же не знала покоя.
На соловьиное горло петля
Брошена злобной рукою.
Песен твоих бесподобный бальзам,
Сколько ни пей – не напиться.
Буду в тоске предаваться слезам
Я, неутешная птица.
Вместе заплачем горючим дождём
Над горемычной страною.
Теплись, надежда, ещё подождём:
Светлое имя дано ей –
РУСЬ!
* * *
Скоро катер во тьму отчалит.
Прощай навек!
Месяц в люльке звезду качает.
И выпал снег.
Берег стынущий, берег темный,
В три огня,
Осветить не сумеет волны
И меня.
Может, лучше, что не увидишь
Скорбных глаз
Эту ленточку я на финиш
Рвала не раз.
И, как чайка, душа кричала
Все года.
Но хозяина не встречала
Никогда.
Мой хозяин живёт далёко –
На той звезде.
Только держит меня он строго
В своей узде.
Так прощай же, мой друг хороший,
И не кляни.
Заметет голубой порошей
Наши дни.
* * *
Улетели наши самолёты.
Унеслись, как ветры, поезда.
Не кори в забывчивости, что ты!
Мы от них отстали навсегда.
Нет, я ничего не позабыла,
Ни тебя, ни наших жгучих лет.
Отлюбило сердце, отлюбило.
Выпал снегом яблоневый цвет.
От любви мы были так красивы –
Звёзды над восторженной толпой.
Ни о чём мы Бога не просили.
Всё тогда имели мы с тобой.
А теперь сердца стучат всё глуше.
Молодость сбежала без следа.
Не зови. Она заткнула уши
Песней в новомодных проводах.
Нет, я ничего не позабыла,
Ни тебя, ни наших жгучих лет.
Отлюбило сердце, отлюбило.
Выпал снегом яблоневый цвет.
* * *
Сотни женщин в тебя влюблены.
Ты устал от своей красоты.
Из серебряных нитей луны
Ткёшь свое одиночество ты.
Мне соперниц своих не унять.
Я устала в доспехах ходить.
Эту наглую пёструю рать
Никогда мне одной не разбить.
Ускользает последняя ночь.
Серебристая тянется нить.
Нам друг другу уже не помочь.
Нам друг друга уже не забыть.
На рассвете уйду навсегда.
Улечу от тебя далеко.
Слава Богу, еще молода.
Заживу и светло, и легко.
…Укатились года с вышины.
И печали своей не тая,
Из серебряных нитей луны
Тку своё одиночество я.
Дом у сада
Дом у сада на краю.
Мне бы жить в нём, сад лелея
И сквозь узкую аллею
Пробираться, как в раю.
Обнимать жасмина куст,
Целовать уста черешен.
До чего их запах грешен,
Соблазнителен на вкус!
Потерять своё перо,
Дабы мысли им не комкать,
Чтоб рука привыкла помнить
Лишь лопату и ведро.
Но, к несчастью, я права:
Это только может сниться –
Навсегда здесь поселиться,
Точно птица и трава.
СТРАСТНЫЙ САД
Как черт от ладана бежит,
Бегу я от любви.
Душа от ужаса дрожит.
Нет, друг мой, не зови
В тот сад, где яблоки растут
Роскошные, как грудь.
Все женщины греховны тут
В зрачках их изумруд
Пылает страстью. И пожар
Сжигает все мосты.
И раскаленный солнца шар
Ложится на персты.
Не удержать. Не унести,
А только падать ниц.
И душ погибших не спасти –
Сожженных мертвых птиц.
Я в том саду уже была.
Кусала локоток.
Я в том саду уже пила
Любовный кипяток.
Там крылья я свои сожгла.
Заучен злой урок.
И еле душу унесла.
Спасибо, Бог помог.
УСПЕНСКОМУ СОБОРУ
Благословляю на века
твоё высокое стоянье,
великолепие и знанье
великой тайны бытия.
Благослови и ты меня,
Собор уснувшей свято Девы,
вдохни огонь в мои напевы.
Хочу счастливой быть и я.
Своей планидой кочевой,
о, наконец-то, я довольна.
Собор смолян, мне было б больно
Не знать порог высокий твой.
Вновь возроди мой юный дух,
как сам из пепла возрождался.
Он чуда этого заждался,
как песнопения немой.
Благоговея, я войду
под свод торжественно-высокий.
Воспрянет дух мой одинокий.
Слова молитвы прошепчу.
И, горько родину любя,
я проплыву в твоих пределах
легко, как облачко, без тела –
поставить за неё свечу.
Гори, огонь любви, гори –
ты память подвигов бессмертных
сынов земли, ранимых, смертных,
но не сдающихся врагу.
Гори, душа моя, гори,
с людскою радостью венчайся,
людскими бедами отчайся.
Я быть счастливою смогу!
* * *
Вначале казалось: я женщина Ветра
И с ним мне куражиться долго.
Но все оказалось не так на поверку.
Я – женщина Долга.
Обиженный Ветер в бреду вакханалий
Меня забывает с надрывом.
Я знаю, что больше не будет меж нами
Безумных порывов.
И лишь иногда на душе неспокойно:
Скулит он щенком у подъезда,
Иль в окна стучится со свистом разбойным.
А выглянешь – бездна.
Мне женщиной долга быть вовсе не трудно.
В роду моем – женщины Долга.
Судьбу вышиваю во сне непробудном
Упрямо и с толком.
Все вышито гладью – в семье моей гладко.
И кофеем пахнет в столовой.
Быть женщиной Долга достойно и сладко.
И больше ни слова…
* * *
Я птица на Божьей ладони,
И более я ничего.
Душа моя сладостно стонет
В огне вдохновенья Его..
Полна я любви и смиренья.
От алчных забот далека.
Обычное Божье творенье,
Как в солнечный день облака.
Как много нас, птиц, у Иисуса!
Он сыплет нам зерна добра.
Не знаем мы горького вкуса
Ни золота, ни серебра.
Сплетаются голод, и смута,
И зависть, и злоба, и месть.
Но выпадет счастье кому-то
Пропеть людям светлую весть.
